В данной статье речь пойдет о путевых дневниках, которые велись параллельно в одно и то же время несколькими авторами и образуют своего рода семейное « созвездие ». Это два путевых дневника Наталии Валентиновны Шаховской (1825 - 1847) : 1841-1842 гг. (II)1 и 1846-1847 гг. (III)2, которым  соответствуют три следующих дневника (в хронологической последовательности) :

• дневник 1841-1842 гг. « Полины », или Прасковьи Михайловны Голынской (начало или середина 1820-х гг. -  ?)3 и дневник Софьи Александровны Муравьевой (1824-1851), который она вела в мае 1842 г.4 ;

• дневник 1846-1847 гг. « Матильды », или Марии Михайловны Голынской (1824 – 1848)5.

Н.В.Шаховской принадлежит еще один, более ранний дневник, 1838-1840 гг. (I)6, не имеющий « параллелей ».
В обоих же случаях « параллельного » ведения дневников путешествующие вместе представители одной семьи описывают одно и то же путешествие : Софья и две сестры, Полина и Матильда, – двоюродные сестры Наталии  и примерно одного с ней возраста ; они путешествуют вместе с двумя незамужними тетками, сестрами князя В.М.Шаховского, отца Наталии7 : Екатериной (« Катиш » ; 1791 ? - 1848) и Клеопатрой (1809 – 1883) и с молодой девушкой « Лилей » (« Lilia », судя по дневнику Наталии 1838-1840 гг., воспитанницей в семье В.М.Шаховского). Таким образом, эти тексты образуют единое целое, как в пространственном, так и во временном отношении, а их авторы принадлежат к одной среде и все они –  ровесницы. Сравнение этих текстов должно позволить выявить их общие жанровые черты, а также особенности, присущие каждому из шести дневников.
Можно предположить, что эти « параллельные » дневники – не более, чем совпадение. Между тем подобное « созвездие » свидетельствует о распространенной практике ведения  дневника (как личного, так и путевого) среди молодых девушек и женщин, принадлежавших к русской аристократии того времени. Сохранившиеся в архивах дневники, по всей видимости, являются лишь небольшой частью того массива, о величине которого можно только догадываться.

Особенности ведения дневников

Тот факт, что молодые образованные девушки, получившие французское воспитание, вели дневник с отроческих лет, тем более – во время путешествия, свидетельствует о сложившемся обычае. Подобная практика всячески поддерживалась их окружением : в 1846 г. Наталия получает в подарок большую тетрадь в переплете со следующей дарственной надписью : « AmabienchèreNathalie — SouvenirdeParis » (« Моей дорогой Наталии – На память о Париже »). Ведение дневника время от времени контролировалось, что подтверждают сами авторы :

Cematinlorsquej’aifinid’ecriremonjournalmonbonPèrevoulusavoircequej’aiecris, ilm’aditquej’ecrisbiencelamefitgrandplaisir
(Сегодня утром, когда я закончила писать дневник, Папенька пожелал узнать, что я написала. Он сказал, что я хорошо пишу, это доставило мне большое удовольствие. – Наталия, I, л.11)8.

Cleopatre […] m’aditquej’aibienecritmonjournaletcetteidéem’aencouragé
(Клеопатра […] сказала мне, что мой дневник хорошо написан, это меня подбодрило. – Софья, л. 10).

Jecroisquej’auraiscomplètementabandonné  [monjournal] siLilian’etaitpaslà à metalonner
(Мне кажется, что я бы совершенно забросила мой дневник, если бы Лиля меня не подстегивала. – Наталия, II, л. 80).

Разумеется, эти дневники в основном  имеют личное предназначение и сочетают несколько функций : информативную (описание посещаемых мест, спектаклей, встреч с разными людьми), педагогическую (регулярное упражнение в  писательстве), а также, в первую очередь, функцию хранилища воспоминаний, счастливых моментов, являясь гарантом приятного перечитывания в будущем :

Dès aujourd’hui je veux absolument reprendre mon journal, afin d’avoir dans l’avenir un doux souvenir du tems où je jouis si fort d’être à l’Etranger, d’être à même de jouir d’un si délicieux pays que l’Italie !
(С сегодняшнего дня я хочу непременно вновь вести дневник, так в будущем у меня будет приятное воспоминание о том времени, когда я так сильно радуюсь пребыванию за границей, тому, что могу наслаждаться такой прелестной страной, как Италия. – Полина, л. 15).

[…]je veux écrire dans ce livre le moindre fait qui se rattache à notre voyage […] il contiendra le moindre événement qui nous soit arrivé durant notre voyage, il y sera aussi question de toutes les personnes jusqu'aux plus insignifiantes que j'ai vu pendant ce temps, afin que je me rappelle de toutes les personnes de tous les événements de cette année si heureuse de 1841 car elle est bien agréable cette année là pour moi
([…] я хочу отмечать в этой книге мельчайшие детали нашего путешествия […] в ней будут мельчайшие события, случившиеся во время нашего путешествия, пойдет речь о всех людях вплоть до самых незначительных, которых я встретила в это время, так я буду помнить о всех людях, о всех событиях этого столь счастливого 1841 года, ибо этот год весьма для меня приятен. – Наталия, II, л. 24).

После долгого перерыва Наталия вновь испытывает потребность уточнить – хотя бы только для того, чтобы лишний раз убедить себя в этом – интерес и цель предпринимаемого ею усилия­ :

Rome, 18 mai 1842. Mercredi.
Il y a plus de sept mois que j’ai discontinué d’écrire mon journal, mais maintenant me trouvant dans une ville si célèbre en souvenir je veux me forcer d’écrire de nouveau tout ce que je verrai car après lorsque je serai en Russie j’aimerai à rouvrir ce livre qui me rappellera plus que tout autre chose le temps que j’ai passé aux pays étrangers, ce temps que j’en suis sûre je regretterai toujours, et puis pour mon instruction je trouve que je dois inscrire tout ce que je verrai sans quoi je l’oublierai
(Рим, 18 мая 1842. Среда. Вот уже семь месяцев, как я перестала вести дневник. Но теперь, находясь в столь славном воспоминаниями городе, я хочу заставить себя писать вновь обо всем, что увижу : потом, в России мне будет приятно вновь открыть эту книгу, которая лучше, чем что-либо другое, напомнит мне время, проведенное в чужих странах, время, о котором, я уверена, я всегда буду сожалеть. К тому же я считаю, что ради моего образования я должна записывать все, что увижу, чтобы ничего не забыть. –  Наталия, II, л. 34).

Те же мотивы – мысль об удовольствии перечитать впоследствии свой дневник – побуждают ее вести и третий, последний дневник9 :

[…] la pensée m’est venue, ce matin, que peut-être plus tard je regretterai de n’avoir pas fait le journal de mon troisième voyage, certainement que je ne me tourmenterai plus comme aux deux premiers, mais j’écrirai quand j’en aurai la disposition et je pense qu’elle me viendra souvent car je voudrais conserver un souvenir écrit de ce voyage, en le relisant plus tard après plusieurs années les impressions passées s’éveillent et reviennent toutes vives, tandis qu’elles s’engourdissent et disparaissent completement si rien de materiel ne les fait revivre et c’est dommage, car les souvenirs et impressions de voyage sont agréables, j’aimerai y revenir […]
(Сегодня утром мне пришла в голову мысль, что, быть может, позже я буду сожалеть о том, что не вела дневник моего третьего путешествия ; разумеется, я не стану мучиться, как во время первых двух, я стану писать, когда буду к этому расположена, и думаю, что такое желание будет возникать у меня часто, ведь я хочу сохранить память об этом путешествии, описав его. Когда потом, спустя много лет, перечитываешь написанное, прошлые впечатления оживают и возвращаются, а иначе они притупляются и совершенно исчезают, если ничто материальное не заставляет их ожить, а жаль, ведь воспоминания о путешествии и пережитые впечатления приятны, я бы хотела возвращаться к ним […]. – Наталия, III, л. 1).

В то же время эти дневники не являются собственностью исключительно их авторов : как и в случае с письмами, их обычно читают близкие, косвенные адресаты текста, и порой даже вслух в кругу семьи :

[…] etpuiscejournalneseraluqueparlespersonnesquej’aimeparticulièrementetdetoutmoncœur, etacespersonnescheris[sic]jenecacherien
([…] и потом этот дневник будут читать только те, кого я особенно люблю, всем сердцем, а от тех, кто мне дорог, я ничего не скрываю. – Софья, л. 2).

[…] jetacheraidedépeindreaussiexactement, aussifidèlementquepossibletousleslieuxquej’aivutouteslesimpressionsparlesquellesjesuispasséeetalorsdecettemanièrejeleurferaipartdetoutcequej’aivuetilscroirontyavoir été avecmoi
([…] я постараюсь как можно точнее, как можно вернее описать все увиденные мною места, все пережитые впечатления, и так я приобщу их [отца и мачеху] ко всему, что я видела, и они решат, что были там со мной. – Софья, л. 7).

Очевидно, в процессе коллективного чтения наши молодые авторы приобщались к практике ведения путевого дневника. Этот « полупубличный » аспект путевого дневника повлиял на его содержание : повлек некоторые ограничения в том, что касается сугубо личной сферы, и обусловил определенную сдержанность авторов. Действительно, тот « контракт », который заключает Наталия, подразумевает « объективное » повествование, комментирование « внешних » событий и решительное исключение любых записей интимного характера :

[…] ilm’aurait été aussitrèsagréablededécriredanscelivrelesdifférentesimpressionsparlesquellesj’aipassé etquiont été plusnombreusesquejamais, maisceciestcomplètementimpossiblecarilyaunequantité d’impressionsquejen’auraispasvouluqu’onconnaisse (etprobablement à notreretourretourenRussieplusieurspersonnesvoudrontlirecejournal)
([…] мне было бы приятно также описать различные пережитые мною впечатления, более многочисленные, чем когда бы то ни было, но это совершенно невозможно : я бы не хотела, чтобы некоторые впечатления стали известны (а, вероятно, после нашего возвращения в Россию многие захотят прочитать этот дневник). – Наталия, II, л. 34).

Сдержанность, порождающая внутренний конфликт, может даже отбить всякую охоту вести дневник :

Mevoicidoncunetroisièmefois à l’étranger  ! serait-ilpossiblequecettefoisjen’écrivepasmonjournal, moiquim’enfaisaittoujourslemartyre à mesdeuxpremiersvoyages ; voiciunmoiset 12 joursquenousavonsquitté Petersbourg, etl’idéed’écriremonjournalnem’estmêmepasvenueentêtejusqu’à aujourd’hui, carjetrouvedesagreabledemettresurpapiersespenséesetimpressionsintimes
(Итак, вот я в третий раз за границей ! возможно ли, что на этот раз я не стану вести дневник, тогда как во время первых двух путешествий я неизменно подвергала себя этой пытке ; вот уже месяц и 12 дней, как мы покинули Петербург, а мысль вести дневник даже не приходила мне в голову, до сегодняшнего дня, ибо мне не нравится записывать свои сокровенные мысли и впечатления. – Наталия, III, л. 1).

Таким образом, нежелание Наталии записывать « свои сокровенные мысли и впечатления » нельзя сводить только к опасениям, что дневник может попасться на глаза другому. Даже если она весьма остро переживает тот факт, что ее дневник не является ее личной, тайной собственностью10, выбор указанного контракта связан с ее более глубокими убеждениями :

[…] et puis non seulement je n’aurais pas voulu dépeindre ici ce que j’éprouve parce qu’on voudra lire, mais encore par la raison que je ne pourrai jamais me décider à confier au papier mes plus secrètes pensées, des pensées que les personnes les plus proches de moi connaissent, des pensées que j’aurais voulu ne pas sentir dans moi, et que, donc je suis décidée à ne parler ici que <de> ce que je vois et à ne décrire que bien peu d’impressions
([…] и потом я не хочу описывать здесь мои переживания не только потому, что дневник захотят прочитать, но и потому, что никогда не решусь доверить бумаге мои самые тайные мысли, мысли, которые самые близкие мне люди знают, но от которых я бы хотела избавиться, и потому я решила говорить здесь только о том, что вижу, и лишь изредка описывать впечатления. – Наталия, II, л. 34).

Совершенно иная, можно сказать, противоположная позиция заявлена уже в первой записи дневника ее двоюродной сестры Софьи, который она ведет в Риме в то же время. Это также путевой дневник (значительная его часть посвящена описанию римских достопримечательностей), но, хотя поначалу автор демонстрирует ту же склонность к сдержанности :

Jusqu’icijen’aipasvoulu écriremonjournal, depuisl’agededix-septansjel’aiabandonné, carj’avaismilleimpressionsquejenevoulaispasqu’onsache
(До сих пор я не хотела вести дневник, я забросила его с тех пор, как мне исполнилось семнадцать лет : у меня было так много впечатлений и я не хотела, чтобы о них знали. – Софья, л. 2),

основной акцент сделан на « исследовании совести », дневник явно приобретает характер исповеди (Софья упрекает себя в некоей загадочной вине, по-видимому, во лжи) и становится средством интроспекции, своего рода духовником, помощником сознания, медиумом и барометром нравственной эволюции автора и, наконец, подлинным регистратором ее чувств :

Rome. le 17 Mai. Mardi. 1842
Je commence aujourd’hui mon journal, ou autrement dit l’examen de ma conscience ; je tacherai de confier à ce livre la moindre de mes impressions, la moindre de mes sensations comme bonne, comme mauvaise, afin que je puisse me considérer aussi scrupuleusement que possible, d’analyser chacune de mes pensée*, chacune de mes idée, de faire attention à toutes mes actions louables ou réprimendables, à tout ce qui me frappe, ou étonne, m’attriste, m’égaie ou m’émeut, je tacherai d’examiner la source de ma bonne ou mauvaise conduite, et ainsi de m’éloigner, à l’aide de notre bon Sauveur, du mal dans lequel je me trouve constament, de ne pas m’abandonner à toutes mes impressions et de suivre la voie tracée par le tout-Puissant, la voie de la bonté et de la vérité. — Peut être qu’en rendant avec fidélité tous mes sentimens sur ce papier, comme je l’aurais fait à ma confession, un jour en retirai-je le fruit nécessaire, celui de ne plus faire le mal et de réparer la détestable action que j’ai eue la faiblesse de comettre.
(Рим. 17 мая. Вторник. 1842. Начинаю с сегодняшнего дня мой дневник, или, иначе говоря, исследование моей совести ; я постараюсь доверить этой книге мои малейшие впечатления и чувства, как хорошие, так и плохие, дабы я могла себя тщательно изучить, исследовать все мои мысли, все идеи, обратить внимание на все мои поступки, как похвальные, так и достойные осуждения, на все, что меня поражает или удивляет, печалит, веселит или волнует, я постараюсь исследовать причины моего хорошего или дурного поведения и таким образом, с помощью нашего благого Спасителя, удалиться от зла, в коем я постоянно пребываю, не предаваться всем моим впечатлениям и следовать путем, который указал Всемогущий, путем добра и истины. – Быть может, излагая с точностью на бумаге, как на исповеди, все мои чувства, я однажды получу необходимый плод : перестану творить зло и исправлю отвратительный поступок, который я имела слабость совершить. – Софья, л. 2).

Намерения Софьи, в отличие от Наталии, близки мистической традиции, а также руссоистскому желанию « сказать все » :

Que chacune de mes idées soit claire et vraie, que je n’aies plus ce vague et cette indécision dans lesquels je me trouve encore. On dit qu’en écrivant son journal on s’habitue a refléchir à voir d’où proviennent nos bonnes ou mauvaises pensées, on raisone et l’on tache de ne plus retomber dans le mal, et de veiller sur chacune de ses actions ; que cette resolution m’accompagne donc dans ce contenu de mon cœur et de mon âme, et me retienne de suivre la moindre de mes impulsions. […] maintenant je sens un besoin extrême d’exprimer tout ce que je sens, tout ce que je crois, et je ne saurais pas le rendre en paroles, quelquefois à moi même je ne sais pas m’expliquer tout ce que j’éprouve, car je suis si peu habituée à raisonner
(Да будут все мои мысли ясны и правдивы, да покинут меня неопределенность и нерешительность, которые мною еще владеют. Говорят, когда ведешь дневник, то привыкаешь размышлять, видеть, откуда проистекают наши хорошие или дурные мысли, начинаешь рассуждать и стараешься не делать более ничего дурного и наблюдать за каждым своим поступком ; пусть же это решение хранится у меня в сердце и в душе и удерживает меня от того, чтобы предаваться моим побуждениям […] ныне я чувствую крайнюю потребность выразить все то, что я чувствую, все то, что я думаю, и я не смогу выразить это словами, иногда я даже себе самой не могу объяснить, что я чувствую, ибо для меня так непривычно рассуждать. – Софья, л. 2об.).

Полина в начале своего путевого дневника предпочитает объединить две явно противоположные цели.  « Критерий истинности » дневника парадоксальным образом играет для нее роль предохраняющего барьера, ибо она ставит свое поведение в реальной жизни в зависимость от ведения записей, тогда как можно было бы ожидать обратного :

Dès aujourd’hui je veux absolument reprendre mon journal, afin d’avoir dans l’avenir un doux souvenir du tems où je jouis si fort d’être à l’Etranger, d’être à même de jouir d’un si délicieux pays que l’Italie ! Outre ce but-là j’en ai encore un autre — celui d’y inscrire toutes mes actions et toutes mes pensées peut-être qu’en veillant davantage sur ma manière d’être et sur ma conduite en général — serai-je plus sur mes gardes afin de n’avoir rien de trop mauvais à marquer.
(С сегодняшнего дня я хочу непременно вновь вести дневник, так в будущем у меня будет приятное воспоминание о том времени, когда я так сильно радуюсь пребыванию за границей, тому, что могу наслаждаться такой прелестной страной, как Италия ! Помимо этой цели у меня есть и другая : записывать все мои поступки и все мои мысли, быть может, следя таким образом еще больше за моим образом жизни и поведением вообще, я буду более осторожной, стараясь, чтобы мне не пришлось отмечать что-то слишком дурное. – Полина, л. 15).

Что касается сестры Полины, Матильды, то ее не заботят ни общие рассуждения, ни метадискурс, и она сразу начинает фиксировать только то, что для нее имеет значение – любовные увлечения :

Me voilà au pays étranger, au lieu si longtemps désiré. Suis-je heureuse d’être ici ? je ne puis pas trop répondre à cette question. Certainement que je suis enchantée maintenant que j’ai fait des connaissance [sic]. — Au commencement de mon séjour j’ai été au désespoir […] Maintenant je me suis un peu consolée, et pourquoi ? parce que j’ai trouvé quelqu’un qui m’intéresse, ce n’est pas de l’amour que j’éprouve pour lui, non, pas encore, mais c’est un intérêt profond, qui ce [sic] serait changé bientôt en amour, si je me laissais aller
(Вот я в чужой стране, в местах, где я так долго желала оказаться. Счастлива ли я от того, что нахожусь здесь ? Не могу ответить на этот вопрос. Теперь, когда я свела некоторые знакомства, я, конечно, очень рада. – Но в начале я была в отчаянии […] Ныне я немного утешилась, а почему ? Потому что я встретила кого-то, кто мне интересен, это не любовь, еще нет, но у меня к нему глубокий интерес, который, дай я себе волю, мог бы быстро превратиться в любовь. – Матильда,  л. 1).

Авторы дневников наделены разным темпераментом и следуют разным традициям. В целом граница между двумя в принципе различными видами – личным и путевым дневником – оказывается размытой. На метадискурсивном уровне намерения авторов колеблются между двумя полюсами, « объективным » и « субъективным ». Декларации о намерениях определяют то, какое место будет занимать описание внутренней жизни (к счастью, порой содержание дневника не соответствует этим декларациям). Так, дневник Софьи, посвященный в принципе ее духовному развитию, включает тщательное описание римских памятников, тогда как дневник Матильды сосредоточен почти исключительно на ее любовных увлечениях и различных персонажах мужского пола, которых она встречает во время своих странствий. Верная в целом своему намерению создавать « объективный » дневник, Наталия просто списывает из туристического гида описание PiazzadelPopolo :

[…] j'ai cru que je ne pourrai pas parler en détail de ce que j'ai vu, mais j'ai trouvé que je peux copier de l'itinéraire de Rome la description de la place du peuple et des autres places que j'aie vu, ces descriptions la seront bien plus fidèles
([…] я решила, что не смогу подробно рассказать о том, что видела, но я могу переписать из путеводителя по Риму описание площади дель Пополо и других площадей. Которые я видела, эти описания будут более точны. – Наталия, II, л. 40 об.).

Впрочем, она же спустя несколько лет, в начале своего третьего дневника, размышляет, не без склонности к теоретизированию, о разнице между личным и путевым дневником, уточняя роль и функции последнего, то есть противопоставляя такие понятия, как внутреннее и внешнее :

[…] les souvenirs et impressions de voyage sont agréables, j’aime à y revenir, c’est tout autre chose que ce que l’on écrit dans une situation stable, le journal d’un voyage n’est pas aussi intime que celui qu’on écrit dans une vie sédentaire dans la patrie là où on n’a affaire qu’avec ses propres sentimens et pensées, qui vous viennent d’une vie intérieure. Le journal d’un voyage est tout extérieur, car on ne décrit que les impressions que la vie des objets extérieurs font rejaillir sur vous
([…] путевые воспоминания и впечатления приятны, я люблю к ним возвращаться, это совсем другое, чем то, о чем пишут, оставаясь на одном месте, путевой дневник не столь интимен, как тот, который ведется при оседлом образе жизни, на родине, когда имеешь дело только с личными чувствами и мыслями, источник коих – ваша внутренняя жизнь. Путевой дневник – полностью внешний, в нем описываются только впечатления от внешних объектов. – Наталия, III, л. 1).

Пространственно-временные аспекты

В целом рассматриваемые дневники имеют много общих черт  с точки зрения как внутренней структуры, так и внешнего вида11. Записи тщательно и систематически датированы12, место, где они сделаны, всегда обозначено с максимальной точностью (город, улица, название гостиницы). Везде (за исключением дневника Софьи) на полях сделаны подчеркнутые пометы, образующие своего рода указатель мест (города, гостиницы, достопримечательности), имен собственных, а также некоторых событий и особенно запомнившихся эпизодов. В тексте также подчеркнуты имена и географические названия. Вот несколько примеров таких маргиналий, фигурирующих во втором дневнике Наталии : « Maladied'AlexandreIvanov », « Raisonpourlaquellejesuisduvoyage à l'Etranger », « petitetdesagreableevenement, arrivé à Paulineet à moidanslesruesdeParis », « RéflexionsausujetdeMathilde », « Chuted'âneenrevenantduVésuve » (« Болезнь Александра Иванова », « Причина моего пребывания за границей », « маленькое и мало приятное происшествие, случившееся с Полиной и со мной на улицах Парижа », « Размышления по поводу Матильды », « Падение с осла при спуске с Везувия »)…

Эти пометы должны послужить при перечитывании дневника или при необходимости отыскать нужную информацию и составляют особенность путевого дневника.
Другая особенность состоит в том, что во всех этих дневниках (за исключением тетради Софьи с ежедневными записями, продолжающимися, правда, в течение короткого времени) записи имеют ретроспективный характер и повествование чаще относится к прошлому, чем к настоящему. Одна запись часто подытоживает с большими или меньшими подробностями произошедшее в течение нескольких предыдущих дней (порой месяцев).
Ритм записей зависит, по всей видимости, от ритма путешествия и многочисленных занятий авторов. Путешествие по Европе занимает много времени (от одного года до двух лет)13 и включает длительное пребывание в ряде городов.
В случае длительного пребывания в том или ином городе семья через посредничество знакомых снимает апартаменты, в которых устраивается основательно (при этом даже может быть приобретен клавесин), принимает посетителей, продолжает свое образование благодаря частным урокам. Если же путешественники оказываются в каком-нибудь городе проездом или на короткое время, то они останавливаются в гостинице, при этом указывается ее название и подробно комментируются ее достоинства и недостатки.
Тщательно описанные передвижения совершаются всеми возможными способами : на пароходе или пироскафе14, на поезде (в Германии и во Франции), в коляске и дилижансе. Условия передвижения столь же разнообразны, сколь и  непредсказуемы, порой даже опасны (переезд через Альпы в коляске по перевалу Сен-Готар, посадка на пароход, на котором начался пожар, ураганы…). Частое пересечение границы также вызывает чувство беспокойства, так как багажу постоянно угрожает опасность быть конфискованным.

Содержание дневников

Содержание этих текстов весьма богато и разнообразно : маршрут, характер передвижения, образ жизни в том или ином месте, взаимоотношения внутри семьи и с новыми знакомыми, любовные увлечения и матримониальные планы, анекдоты, развлечения, описание достопримечательностей, а также чувства, воспоминания, записи личного характера.
Интересы авторов существенно разнятся. Одни аспекты могут получить более детальное освещение, тогда как другие не присутствуют вовсе. Дневник может быть ориентирован на описание культурной атмосферы,  личных взаимоотношений или на фиксацию размышлений. Таким образом разные дневники дополняют друг друга.
Я кратко остановлюсь на двух особенно важных аспектах : взаимоотношения внутри семьи и с теми, кто к ней не принадлежит ; культурная жизнь.
Путешествует целая семья, и взаимоотношения между ее членами занимают важное место в текстах. После чтения этих шести дневников создается впечатление, что хорошо знаешь характер и привычки разных лиц, понимаешь их склонности, симпатии и антипатии. Множественность точек зрения, разнообразие взглядов и голосов создает как бы « калейдоскоп »  персонажей и событий. Например, если Наталия в согласии со своей установкой не раскрывает своих чувств к одному молодому человеку, которого в то же время весьма расхваливает, то ее кузины Полина (в 1841 г.) и Софья (в 1842 г.) в своих дневниках проливают свет на создавшуюся ситуацию :

Сommeelle [Nathalie] aimaitEdmondetcommeelles’enempecharaisonnablement— ilnel’ajamaisdistinguéeprincipalement
(Как она [Наталия] любила Эдмона и как благоразумно она воспротивилась своей любви – он никогда ее особенно не отличал. – Полина, л. 41) .

Ahpourquoin’at’il [Edmond] aucuneinclinationpourmachèreNathalie, quis’intéresse à lui, j’auraistantvouluqu’ill’épousât, ilauraitsibienconvenupourtoutenotrefamille ; iladesibonssentimens ; etcettechèreNathalieestsiraisonnable, elleatantdepouvoirsurelle-même, sursesimpressions, sursessentiments, qu’onpeutl’imiter
(Ах, почему он [Эдмон] не питает никакой склонности к моей дорогой Наталье, которая к нему не равнодушна, я бы так хотела, чтобы он женился на ней, он бы так хорошо подошел всей нашей семье ; у него такая замечательная душа ; а моя дорогая Наталья – столь благоразумна, она так владеет собой, своими чувствами, что ей можно подражать. – Софья,  л. 4) .

Полина записывает в дневнике стихотворение на случай, написанное александрийским стихом одним из итальянских воздыхателей этих дам, в котором дано любопытное описание шести членов семейной группы15 и набросаны их портреты :

Esprit sûr et profond, l’austère Catherine,
S’inspire des beautés de la langue Latine,
Et la Philosophie, et la religion,
Sont thèmes favoris à sa méditation.
Cléopâtre, à l’œil noir et démarche de Reine,
D’une discussion sait triompher sans peine,
Et chacune à l’envie, par un élan subit,
Ses talents admire, à ses charmes applaudit.
L’élégante Lilia, amazone intrépide,
S’abandonne gaiement au coursier qui la guide,
Le français, sur sa lèvre, acquiert la pureté,
Et le doux Italien retrouve sa beauté.
Que de bonté se peint sur ta noble figure
O Pauline ! toi qui chérie de la nature,
Par les touchants attraits des plus doux des accents,
Sais inspirer en nous de tendres sentiments !
Ton sourire enchanteur, ton air mélancolique
O charmante Sophie à l’âme poëtique
Font naître en tous les cœurs un sentiment d’amour
Pur comme des rayons, couronnant un beau jour !
Plus jeune par les ans, mais en esprit féconde
Méconnaissant encore les chagrins de ce monde
Nathalie au regard spirituel et bon
A le sceau du génie empreint sur son beau front.16

(Глубокий и уверенный ум, суровая Екатерина,
Вдохновляется красотами латинского языка,
Философия и религия – любимые темы ее размышлений.
Клеопатра с черными глазами и походкой Королевы
Без труда берет верх в споре.
И каждый, охваченный внезапным порывом,
Восхищается ее талантами и рукоплещет ее прелестям.
Элегантная Лилия, бесстрашная амазонка,
Весело предается на волю несущего ее скакуна.
Французский язык на ее устах обретает чистоту,
А мягкий итальянский – красоту.
Сколько доброты выражает твое благородное лицо,
О, Полина ! Облагодетельствованная природой,
Ты столь влекущим, сладостным голосом
Внушаешь нам нежные чувства !
Твоя чарующая улыбка, твой меланхолический вид,
О, очаровательная Софи с поэтической душой,
Рождают во всех сердцах чувство любви,
Чистое, как лучи, венчающие прекрасный день !
Более юная, но наделенная изрядным умом,
Не ведающая покамест о горестях сего мира
Натали с лукавым и добрым взором
Несет печать гения на своем прекрасном лбу).

Описываются также встречи во время путешествия с разными людьми, с русскими родственниками и знакомыми17, с незнакомыми людьми, общение с которыми находится в строгой зависимости от того социального круга, к которому они принадлежат. Каждое новое место, каждое транспортное средство становится предлогом для тщательного описания присутствующих, « общества », которые оцениваются в зависимости от их общественного положения, но также и от их знания французского языка.
Опекаемые тетками, эти молодые девушки тем не менее могут свободно выходить из дома одни или вдвоем. Отец Наталии, финансирующий эти путешествия, присутствует редко18. Большое место занимает в дневниках отчет о полученных или отправленных письмах.

Когда позволяют обстоятельства, эти дамы ведут активный светский образ жизни : принимают в своих апартаментах многочисленных посетителей, наносят визиты знакомым, присутствуют на бесчисленных балах и прочих увеселительных мероприятиях. В то же время им часто нездоровится (из-за недостатка комфорта и сырости в домах, отсутствия отопления, переохлаждения и трудностей во время передвижения,  зубной боли и… туберкулеза, которым больны некоторые из них).
Помимо семейных обстоятельств, необходимости поправить здоровье19 эти путешествия совершаются также с целью усовершенствования образования молодых девушек, для того, чтобы они лучше узнали иностранную культуру.
Действительно, несмотря на частые перемещения образование продолжается : наши авторы берут уроки иностранных языков и литературы, рисунка, музыки (игры на клавесине, пения –  в частности у итальянских учителей во время длительного пребывания в Пизе, затем в Неаполе), верховой езды. Они читают не только на французском, но и на итальянском, английском, немецком языках романы, стихи, исторические и назидательные сочинения. Порой они присутствуют на лекциях, посещают коллекции редкостей.
Но в особенности много времени отводится на посещение спектаклей : театра, оперы, комической оперы. Иногда эти дамы присутствуют на одном и том же спектакле по несколько раз – в разных городах. В таких случаях игра актеров становится предметом пространных сравнений и восторженных либо уничижительных комментариев.
Эти путевые дневники, которые принадлежат двум культурным ареалам, французскому  и русскому, будучи написаны по-французски русскими авторами, содержат множество  суждений, свидетельствующих о встрече разных культур. Определенная укорененность в собственной культуре не является несовместимой  с подлинной  любознательностью, изначально отмеченной эклектизмом, с широтой восприятия. Это касается, в частности, области религии : авторы дневников проявляют интерес к различным культам, присутствуют на службе в католических и протестантских церквах, на иудейском богослужении. Они посещают весьма модные в ту пору сеансы магнетизма, а также исторические памятники, сады, библиотеки, музеи, пинакотеки и художественные выставки, но и, что может удивить, каторгу в Тулоне. Все, что относится к Наполеону и его окружению, является для этих молодых девушек  предметом страстного культа.
Наши авторы сравнивают удобства повседневной жизни в разных местах (например, железные дороги от Парижа до Версаля и от Петербурга до Павловска), кулинарное искусство различных стран (только в Париже, утверждает Наталия, можно отведать изумительно вкусные пирожные, которые называются  « plaisirs », и самое лучшее мороженое ; в то же время по возможности сохраняются привычные навыки питания, например, ритуал чаепития) ; они критикуют невнимание французского двора к нуждам бедняков, а некоторые посещаемые места напоминают им российские города и достопримечательности ; они проявляют интерес к местным костюмам, подробно описываемым. Что касается взаимоотношений между мужчинами и женщинами, то они становятся предметом особого внимания, а также порой безоговорочных и, по всей видимости, далеких от объективности суждений :

Monsieur Loutchoff était encore chez nous, il me faisait honte devant les de La Salle, il a de si vilaines manières, il prononce si mal le français et il est si impoli, les de La Salle ont à cause de lui je suis persuadée une très mauvaise opinion des messieurs français russes et je trouve qu'ils auront raison, car malheureusement nos messieurs en comparaison des français ont l'air très peu distingué, il y a très peu d'exception, les dames russes sont mieux que les françaises, quant aux hommes quelle différence, je trouve qu'en toute et pour tout en fait d'hommes distingués, il n'y a que ceux qui sont dans notre famille et très peu hors de notre famille
(Господин Лучев снова был у нас, мне стыдно за него перед де Ласалями, у него такие плохие манеры, такое плохое французское произношение, и он такой невежливый. Я уверена, что из-за него у де Лассалей очень плохое мнение о русских мужчинах, и они правы, так как, к несчастью, по сравнению с французами наши русские господа не отличаются изысканностью, исключений очень мало. Русские дамы лучше француженок, что касается мужчин, то какая разница ! Я полагаю, что благовоспитанных мужчин можно найти только в нашей семье, вне ее – их очень мало. – Наталия, II, л. 38).

Разнообразие этих параллельных дневников обусловлено тем, что они составляют полифоническое повествование, создающее « стереоскопическую » картину одних и тех же мест, тех же событий или тех же персонажей. Если личные и путевые дневники с трудом поддаются генетическому анализу в строгом смысле слова (поскольку мы располагаем единственной версией текста), то в нашем случае большой интерес представляет сравнение текстов разных авторов, описывающих, в частности, одно и то же событие. Приводим в качестве примера два « параллельных » рассказа о восхождении на Везувий летом 1842 г. :

1  Российский Государственный архив литературы и искусства. Ф. 1337. Оп. 1. Ед. хр. 292.

2  Отдел рукописей Института русской литературы (Пушкинский дом). Ф. 334. Ед. хр. 978.

3  Отдел рукописей Российской Государственной Библиотеки. Ф.336/II. К. 78. Ед. хр. 2.

4  Там же. Ф.336/II. К.78. Ед. хр. 3.

5  Там же. Ф. Ф.336/II. К. 78. Ед. хр. 1.

6  Отдел рукописей Института русской литературы (Пушкинский дом). Ф. 334. Ед. хр. 977. Этот дневник дошел до нас не полностью : единственная сохранившаяся тетрадь помечена как « четвертая ».

7  Отец Наталии, князь Валентин Михайлович Шаховской, порой, но не всегда принимает участие в путешествии. Что касается теток, то по меньшей мере две из них вели дневники, равно как и мать Наталии, Елизавета Александровна Шаховская.

8 Орфография и пунктуация подлинника сохранены. В транскрипции приняты следующие обозначения : xxxx = зачеркнуто ; <xxxx> = добавлено между строк; xxxx = подчеркнуто автором; [xxxx]  = написано на полях.

9  Во время этого третьего путешествия Наталия умрет от туберкулеза в Риме 10/22 декабря 1847 г., в возрасте 22 лет. Ее двоюродная сестра Матильда умрет год спустя от той же болезни.

10  Ср. Дневник Матильды : « jemesuisenallé danslachambre à coucherpourlirelejournaldeNatalieayantunmomentdelibre, et étantsûreden’êtreempêchéeparpersonne » (« я пошла в спальню читать дневник Натали, у меня была свободная минута, и я была уверена, что меня никто не побеспокоит ». – Матильда, л. 41).

11  Они ведутся в тетрадях разного формата в картонном переплете, за исключением дневника Полины (отдельные большие разлинованные листы). Дневник Софьи, содержащий записи всего за две недели, -- это небольшая записная книжка в картонном переплете.

12  Даты даются по юлианскому и григорианскому календарю, и эта разница в датах часто приводит к целому ряду комментариев.

13  Что касается первого путешествия Наталии, то нам известен только обратный маршрут : Париж, Страсбург, Баден-Баден, Карлсруэ, Берлин, Санкт-Петербург. Маршрут второго путешествия, описанного в дневниках Наталии, Полины и Софьи, известен гораздо лучше : Петербург, Копенгаген, Гавр, Париж, Сент-Аман, Лион, Авиньон, Экс-ан-Прованс, Греу (пребывание на водах), Марсель, Тулон, Ливурно, Генуя, Пиза (длительное пребывание), Рим, Неаполь, Сорренто, Флоренция, Болонья, Феррара, Венеция, Варшава. Что касается третьего путешествия, известного по дневникам Наталии и Матильды, то его маршрут заканчивается в Риме, где Наталия умрет : Петербург, Швиннемюнде, Любек, Берлин, Галле, Франкфурт, Баден-Баден, Страсбург, Базель, Белладжо, Каденоббья, Комо, Милан, Генуя, Неаполь, Палермо, Рим.

14  Первый пароходный рейс, соединивший Гавр и Петербург, был открыт в 1840 г. Наши путешественники используют этот транспорт в 1841.  

15  Их также сопровождают горничные, о которых часто упоминается. Матильда не упоминается в этом стихотворении, так как в путешествии 1841-1842 гг. она не участвовала.

16 Это стихотворение, вложенное в книгу и обнаруженное гораздо позже его сочинения, становится предметом шутливого и немного едкого комментария Полины, которая строит предположения насчет того, кто его истинная вдохновительница.

17  Очень часто одни и те же имена фигурируют во всех дневниках : свидетельство того, что перед нами хотя и космополитическая, но достаточно узкая социальная группа, в которой все более или менее друг друга знают.

18  Во время второго путешествия (1841-1842) он на несколько месяцев уезжает в Париж по случаю рождения у него от второго брака сына Гавриила.

19  Третье путешествие (1846-1847) было предпринято в срочном порядке вследствие ухудшения здоровья Наталии, как она сама объясняет в третьем дневнике.